Я чашу себя вновь наполнить хочу:
читаю, смотрю, снова днями молчу.
я вновь Робинзон в океане людей,
плыву по теченью нехватки идей.
я море, покрытое тайною льдов,
хватает же воли не скинуть оков,
не расплескаться по темной земле,
не раствориться в людской темноте.
опять не смотрю чужим людям в глаза,
и даже не вглядываюсь назад.
бок о бок со спутником зверем идем,
он не отходит ни ночью, ни днем.
мы строим внутри замки, стены, планеты,
слагаем стихи, книги, песни, куплеты,
сжигаем мосты с этим жаждущим миром.
не будет никто нам оттуда кумиром.
не будет тут лжи, и болезни, порока,
мы поняли силу жизненного урока.
я зверя лелею, как песню души,
лечу его раны, и больше нет лжи!
он предан, он любит, он лижет мне руки, 
нет больше в уединении скуки.
Я сердце с чудовищем поделила,
наполнила душу огромная сила.
я думала, что я врагу отдаюсь,
а оказалось, что зря берегусь,
я лучшего друга навек обрела,
сама себе тихо сказав просто:«да».

От тебя я больше не бегу во снах,

От тебя не прячу руки в волосах.

Я к тебе лицом к лицу, как к страху.

Вновь приближаюсь к иллюзии краха.

Это не дно, только мир стал острее,

силы и чувства во мне все мощнее,

я не боюсь ни тебя, ни себя,

подчиняясь тебе, приручаю тебя.

больше не под надзором животное я,

оно во главе личности и меня.

я снизу. мне нравится это давление,

теперь даже нет о нем недоумения,

я демону волю и душу отдам,

тогда завладею им навсегда.

Ожесточенная борьба за власть окончена. Зверь выпущен из клетки. Он что-то рушит, кое-где устанавливает свои порядки, но все близится к равновесию. Многолетняя война внутри меня подошла к кульминации… я устала быть бойцом за чистоту и вечным охранником и, сложа оружие, отдав ключи, приняла зверя с любовью и объятиями. Умение подчиняться напрямую зависит от умения подчинять… чем больше человек непокорен, тем меньше он умеет доминировать. Хотя может быть это только обо мне. Как только я выпустила несчастного своего израненного мной же животного, уже озлобленного, полного ярости и тоски, так ворвались в мою жизнь давние желания, реализованные страхи и стремления. Жестко и быстро он завладел всем, о чем исподтишка, тайно жаждало мое сердце, и оно за ликовало. И я обняла зверя, я лечу его раны, его шерсть стала ухоженнее, взгляд не таким голодным и диким, а действия не такими отчаянными. Кровь кипит так же, как и раньше, но теперь она делится на двоих. Я разделила свое сердце на двоих, на себя, нежную, чувственную девушку, полную любви, и на этого демона, жаждущего, сильного, берущего свое. Он моя опора, мой помощник. Он больше не враг, а ведь так много лет пытался подружиться со мной. А я бежала, в ужасе, боясь обернуться и увидеть его глаза, так же полные тоски по любви, а не только обличье, жесткое, грубое, пугающее. Он тоже часть меня. 

Все таки не так велико расстояние от полной свободы, до продажи себя, как личности. Я не собираюсь при виде денег у мужчины быть готовой на большее, чем может позволить мне моя честь. НО мужчина должен быть равнен социальным статусом со мной, желающий развиваться, работать, преуспевать. Это всего лишь то же, что есть и у меня, он ни в чем меня не превосходит и я ничего не должна ему. На этом этапе, когда я понимаю, что он равен мне, очень важно оставаться хладнокровной. Теперь нужно смотреть на его характер. В первую очередь вообще все решает внешность, и человек не обязательно должен быть красивым, красивый мужчина — это частенько минус, он должен быть лично для меня приятным. По характеру он должен быть зрелым мужчиной. Добивающимся своих целей, уважающим себя, понимающим, как утроен мир, уважающим мои ценности, как женщины. Мужчина должен платить в кафе, ресторанах, театрах, кино и тд. Не потому что я нищая и не могу заплатить за себя. А потому что таков этикет, я показываю ему свою красоту, честь и ум, он показывает мне, сможет ли обеспечить меня и наших детей. Он показывает, насколько он успешен на своем мужском поприще умения зарабатывать деньги. Проблема многих девушек в том, что они ставят деньги, как самоцель. От этого у множества мужчин идет своеобразная обида на мир, всем женщинам нужны только деньги, потому мы не будем платить за них. И здесь идет такой тонкий момент, когда мужчина понимает, что деньги ему нужны только для себя. А никакому полностью зрелому и здоровому мужчине это не интересно. Такому мужчине интересно найти себе достойную женщину, создать семью, содержать ее. Тогда он будет полностью реализован и счастлив (если конечно не будет потакать слишком во многом женщине и не откажется от своих мужских, заведомо опасных увлечений). Здоровый мужчина хочет детей, так же, как их хочу и я. Я женщина, и мне нужна защита, уважение и статус. Любовь, нежность, ласку и заботу о мужчине осуществляю я. Моя обязанность, точно так же, как у мужчины платить за меня в общественных местах, это уют в доме. Уборка, посуда, еда лежит на мне. Конечно, я могу нанять уборщицу, которая будет приходить раз в неделю, но со стола всегда должна убирать я. Для мужчины это забота о нем. Если я могу не думать о деньгах и работать на работе, потому что она приносит мне удовлетворение и самореализацию, то он точно так же не должен думать об уборке и уюте в доме, хотя если его хобби — приготовление еды, а уборка приносит удовлетворение, он спокойно может делать это, но не из долга, а из собственного удовольствия. 

Кажется, в Москве проще всего делить людей на три типа. И это классика жанра, победители, непобедители и неудачники. Победители это те, кто реально поднимается. Кто ставит высокие цели, рвет жопу и достигает их. Непобедители это в основном всякие менеджеры, которые только понтуются и выебываются, что у них есть деньги, но по сути экономят каждую копейку, а потратив ее, думают о ней. И неудачники, эти скатываются на дно, потому что здесь, без цели, без упорства, без умения продвигать себя, очень легко подсесть на секундный кайф. Часто становятся наркоманами или алкоголиками. Детство кончилось. Только отказавшись от социума, от денег и от положения в обществе можно снова полностью стать детьми… но для этого нужно ехать из Москвы. Она никогда не позволит тебе жить без главных ее составляющих, сколько себя не обманывай…  А лично мне пора заканчивать играть в андеграунд. Подростки — это модно, потому что на них делают деньги, но мне это денег не принесет. Я все время думаю о том, как бы заработать. Еще я хочу перестать врать. Потому что все лгут! Приукрашивают, умалчивают, лгут напрямую. Я устала от лжи… Больше всего от своей собственной. Чувствую, как она засоряет потоки моих кристальных ощущений, как ржавый кран красит родниковую воду в бурый. И я хочу избавиться от страха. Осознать свой страх. Понять, что действия под давлением страха не приводят ни к чему хорошему, как правило. Они лишь толкают тебя снова и снова скрывать свою истинную суть. 

Только рисунок спасает меня
От едущей крыши день ото дня...
Рассудок умолк, я терзаюсь и плачу -
Не слишком простой оказалась задача
Животное я подчинить своей воле!
Не хочет оно разделять мою долю,
Само захотело всю власть захватить,
И хочет и пить, и курить, и кутить.
И хочет забыть о прекрасном и чистом,
Мечтает навеки прослыть эгоистом,
Мечтает иметь каждый день всех и вся...
Спасите же кто-нибудь как-то меня!
Ведь даже во сне я боюсь посмотреть
В глаза ненасытного — он же медведь.
Бегу, прячу руки, страшусь этой муки,
Боюсь сожаленья, и боли, и скуки.
Хочу сделать выбор, кто будет ведущим
В моем осознании мира грядущем,
Чудовищу ли мне отдаться навек,
Или сказать себе: я — человек!

Весь этот мир разобьет мне сердце, не так уже много там места осталось, но на тебя еще хватит, приятель, садись в трамвай с названием «время со мной проведенное» с конечной остановкой «расставание», уходи, мной обиженный и оставленный, уноси по карманам распиханные кусочки моей души, которую я так жадно дарила тебе. Быть может ты, выйдя из моего подъезда, первым делом вытрясешь их в ближайшую мусорку, а может будешь часами рассматривать дома, сидя на своей кровати, или тайком от друзей, я не знаю. Ведь то, что от меня останется, будет и дальше лежать на кровати, помятой, запомнившей ночи нашей любви. Я встану, буду заниматься своими делами, снова и снова пытаться собрать себя, разбитую, в одно единое, не убитое, не поломанное, не взрослое, с затуманенными безысходностью глазами.